"- Вы и до сих пор убеждены, что необходимо было уничтожать евреев?
- Нет, теперь я в этом не убеждён.
- Почему?
- Потому что Гиммлер покончил с собой.
Он удивлённо взглянул на меня, и я продолжал:
- Это говорит о том, что он не был настоящим начальником. А если он не был настоящим начальником, то он мог мне лгать, представляя уничтожение евреев как необходимость.
- Следовательно, если бы пришлось начать всё с начала, вы бы не сделали этого?
- Сделал бы, если бы получил такой приказ, - ответил я. ;:; - Мой долг - повиноваться.
- Но не такому жуткому приказу! - воскликнул американец. - Как вы могли?.. Это чудовищно: Дети, женщины: Неужели вы так бесчувственны?
Я устало ответил:
- Мне без конца задают этот вопрос.
- Ну и что же?.. Что ж вы отвечаете?
- Трудно объяснить. Вначале было очень тяжело, затем постепенно у меня атрофировались всякие чувства. Я считал, что это необходимость. Иначе бы я не мог продолжать, понимаете? Я всегда думал о евреях термином 'единицы'. И никогда не думал о них как о людях. Я сосредоточивался на технической стороне задачи. Ну, скажем, как лётчик, который бомбит какой-нибудь город, - добавил я.
Американец со злостью возразил:
- Лётчик никогда не уничтожал целый народ!
Я задумался над его словами:
- Будь это возможно и получи он такой приказ, лётчик сделал бы это.
Он пожал плечами, как бы отстраняя от себя подобную мысль.
- И вы не испытываете угрызений совести? - снова заговорил он.
- При чём тут угрызения совести? Возможно, уничтожение евреев и было ошибкой, но не я отдал такой приказ.
Он потряс головой.
- Я не об этом: Но вот теперь, когда вас арестовали, вы, быть может, иногда думали о тысячах несчастных людей, которых вы послали на смерть.
- Да, иногда.
- Ну а когда вы думаете об этом, что вы чувствуете?
- Ничего особенного я не чувствую.
Его голубые глаза с невыносимой настойчивостью остановились на мне. Он снова потряс головой и - в его голосе удивительно сочетались жалость и отвращение - тихо произнёс:
- Вы совершенно бесчеловечны.
Он резко повернулся ко мне спиной и вышел. Я почувствовал облегчение. Эти посещения и разговоры очень утомляли меня, и я считал их совершенно бесполезными."
Из романа "Смерть - моё ремесло"
Роберта Мерля (1908 - 2004), посвящённого нацистскому военному преступнику Рудольфу Хессу (Rudolf Höss).
Позднее автор заявлял: "Всё, что делал Рудольф, он делал не из злобы, а во имя категорического императива (центрального принципа моральной философии Канта) долга, верности своему командиру, подчинения приказам и из уважения к государству. Короче говоря, как "человек долга". И именно за это поведение он чудовищен."
|